Вместо того, что бы спать, ну или хотя бы начинать морально готовится к предстоящему адовому дню, я переосмысливаю недавно прочитанного фаулзовского "Волхва".
И ничему жизнь не учит..
Книга только на первый взгляд кажется вызывающей, переполненной эротизмом. Потому с начало и отталкивает. Но если все это отбросить, углубившись в самую суть, вскоре понимаешь, что перед тобой настоящие экзистенциальное учение о сути человеческого существования.
Автор передает свои идеи через уста Кончиса - человека, который до последний строки мастерски водит главного героя, а вместе с ним и читателя, за нос, каждый раз оставаясь на несколько шагов впереди.
Слушая его очередную историю, Николас Эрфе (главный герой) точно уверен, что теперь то ему наверняка преподносят ложь, ещё хуже и отвратительнее прежней, и верить он в неё ни за что не станет. У него тут же складывается мнимая иллюзия выбора: мысль - будто он сам для себя решает, что из рассказанного есть ложь, а что более походит на правду. Лишь под конец перед сценой суда, он понимает всю мнимость своего выбора, а точнее полное его отсутствие.
И сколько таких Кончисов на своем пути мы встречаем ежедневно?
Сначала ими выступают наши родители, рассказывающие что есть плохо, а что хорошо, затем школьные учителя, и в конечном счете общество. Нам кажется, будто у нас всегда есть выбор, и только мы сами решаем как нам поступить. Когда на самом же деле, невидимый Морис Кончис улыбаясь, стоит за нашей спиной, заранее зная в какую сторону мы пойдем на этот раз.
Каждый из нас хоть раз в жизни, а то и гораздо больше, переживает великий суд, подобный тому, на который попал Ник в заключительной главе, где к конечном счете вскрывается - что вместо кресла подсудимого, мы на самом деле восседаем на судейском троне, вынося самим же себе приговор. Окончательный и бесповоротный. (Подобная тема самосуда очень подробно описывается в романе Кафки "Процесс").
Наличие у Николаса говорящей фамилии - прямая авторская отсылка к античному мифу об Орфее (Орфей - Эрфе). Подобно древнегреческому музыканту, простой школьный учитель, спускается в самый настоящий ад (Бурани) - где правит Аид (одна из возможных личин Кончиса). В пути его сопровождает Гермес, но не Бог, а простой погонщик ослов. Там же, подвергаясь ряду испытаний он влюбляется в Эвридику (Лилию?), которую день и ночь сторожит Цербер (её любовник Джон).
Любовь в понимание Фаулза - есть постоянное метание Ника между красавицей снаружи, но уродливой внутри актрисой Жюли Холмс (в последствии, он не раз сравнит её с Мирабель, механической проституткой, убивающей похотливых любовников своими смертельными объятиями - главным экспонатом де Дюкановской коллекции) и непримечательной снаружи, но искренние в душе, Алисон.
Это роман о котором можно рассуждать бесконечно. И наверное, перечитывая его на разных этапах взросления, каждый раз выносить для себя что-то новое.
Но главный наверное его смысл заключается во фразе - "перестать искать ответы, или найти их все - всё равно, что умереть".
Сказка о кудеснике - что-то вроде сокращенной версии данного произведения..
Жил-был юный принц. Он все принимал на веру и только три вещи на свете принять на веру не мог. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, он не верил в Бога. Отец его, король, не однажды повторял, что всего этого просто не бывает. А коль скоро в королевстве не водилось ни принцесс, ни островов, да и Бог себя ничем не обнаруживал, юный принц с отцом соглашался.
Но вот как-то раз принц сбегал из дворца. И очутился в соседнем государстве. А там – что за диво!
– острова виднелись с любого лукоморья, и на островах этих обитали чудные и поразительные созданья, которых он и про себя-то назвать побоялся. Пока он искал лодку, на берегу ему встретился человек в парадном, чин чинарем, костюме.
– Неужто эти острова взаправдашние? – спросил у него юный принц.
– Конечно, взаправдашние, – ответил человек в парадном костюме.
– А кто те чудные и поразительные созданья?
– Истинные и безобманные принцессы, все поголовно.
– Так, получается, и Бог есть! – воскликнул принц.
– Я и есть Бог, – с поклоном ответствовал человек в парадном, чин чинарем, костюме.
Юный принц со всех ног помчался домой.
– Ага, вернулся, – сказал отец его, король.
– Я повидал острова, я повидал принцесс, я повидал Бога, – гордо заявил ему принц.
Король и бровью не шевельнул.
– Не бывает взаправдашних островов и взаправдашних принцесс, и Бога взаправдашнего не бывает.
– Но я же их видел своими глазами!
– Ну, скажи, как Бог был одет?
– Он был в парадном, чин чинарем, костюме.
– А рукава у пиджака закатаны?
Припомнил принц, что закатаны. Король улыбнулся:
– Это одеянье кудесника. Тебя провели.
И принц немедля устремился в соседнее государство, на тот самый берег, к тому самому человеку в парадном, чин чинарем, костюме.
– Отец мой, король, объяснил мне, кто ты таков,
– с негодованием сказал ему принц. – Сперва ты провел меня, а сейчас не проведешь. Теперь-то я знаю, что и острова, и принцессы невзаправдашние – ты ведь кудесник.
Человек на берегу усмехнулся:
– Не я тебя провел, мальчик мой. В королевстве отца твоего полным-полно и островов, и принцесс. Но отец твой наслал на тебя чары, и ты всего этого в упор не замечаешь.
Призадумался принц и побрел себе восвояси. Пришел к отцу, посмотрел тому прямо в глаза:
– Ты что, папа, действительно не взаправдашний король, а всего лишь навсего кудесник?
Улыбнулся король и закатал рукава:
– Да, сынок, я всего лишь навсего кудесник.
– Выходит, тот, на берегу, – Бог.
– Тот, на берегу, – тоже кудесник.
– Но я хочу понять, что есть взаправду, что останется, когда рассеются чары.
– Когда рассеются чары, ничего не останется, – ответил король.
Пригорюнился принц.
– Убью себя, – сказал он.
Король чародейством призвал во дворец смерть. Встала смерть на пороге, поманила принца. Задрожал принц. Вспомнил острова, прекрасные, но невзаправдашние, вспомнил принцесс, невзаправдашних, но прекрасных.
– Ладно уж, – сказал, – вытерплю как-нибудь.
– Знай же, сын мой, – сказал ему король, – что и ты теперь вот-вот станешь кудесником.
И ничему жизнь не учит..
Книга только на первый взгляд кажется вызывающей, переполненной эротизмом. Потому с начало и отталкивает. Но если все это отбросить, углубившись в самую суть, вскоре понимаешь, что перед тобой настоящие экзистенциальное учение о сути человеческого существования.
Автор передает свои идеи через уста Кончиса - человека, который до последний строки мастерски водит главного героя, а вместе с ним и читателя, за нос, каждый раз оставаясь на несколько шагов впереди.
Слушая его очередную историю, Николас Эрфе (главный герой) точно уверен, что теперь то ему наверняка преподносят ложь, ещё хуже и отвратительнее прежней, и верить он в неё ни за что не станет. У него тут же складывается мнимая иллюзия выбора: мысль - будто он сам для себя решает, что из рассказанного есть ложь, а что более походит на правду. Лишь под конец перед сценой суда, он понимает всю мнимость своего выбора, а точнее полное его отсутствие.
И сколько таких Кончисов на своем пути мы встречаем ежедневно?
Сначала ими выступают наши родители, рассказывающие что есть плохо, а что хорошо, затем школьные учителя, и в конечном счете общество. Нам кажется, будто у нас всегда есть выбор, и только мы сами решаем как нам поступить. Когда на самом же деле, невидимый Морис Кончис улыбаясь, стоит за нашей спиной, заранее зная в какую сторону мы пойдем на этот раз.
Каждый из нас хоть раз в жизни, а то и гораздо больше, переживает великий суд, подобный тому, на который попал Ник в заключительной главе, где к конечном счете вскрывается - что вместо кресла подсудимого, мы на самом деле восседаем на судейском троне, вынося самим же себе приговор. Окончательный и бесповоротный. (Подобная тема самосуда очень подробно описывается в романе Кафки "Процесс").
Наличие у Николаса говорящей фамилии - прямая авторская отсылка к античному мифу об Орфее (Орфей - Эрфе). Подобно древнегреческому музыканту, простой школьный учитель, спускается в самый настоящий ад (Бурани) - где правит Аид (одна из возможных личин Кончиса). В пути его сопровождает Гермес, но не Бог, а простой погонщик ослов. Там же, подвергаясь ряду испытаний он влюбляется в Эвридику (Лилию?), которую день и ночь сторожит Цербер (её любовник Джон).
Любовь в понимание Фаулза - есть постоянное метание Ника между красавицей снаружи, но уродливой внутри актрисой Жюли Холмс (в последствии, он не раз сравнит её с Мирабель, механической проституткой, убивающей похотливых любовников своими смертельными объятиями - главным экспонатом де Дюкановской коллекции) и непримечательной снаружи, но искренние в душе, Алисон.
Это роман о котором можно рассуждать бесконечно. И наверное, перечитывая его на разных этапах взросления, каждый раз выносить для себя что-то новое.
Но главный наверное его смысл заключается во фразе - "перестать искать ответы, или найти их все - всё равно, что умереть".
Сказка о кудеснике - что-то вроде сокращенной версии данного произведения..
Жил-был юный принц. Он все принимал на веру и только три вещи на свете принять на веру не мог. Он не верил в принцесс, он не верил в острова, он не верил в Бога. Отец его, король, не однажды повторял, что всего этого просто не бывает. А коль скоро в королевстве не водилось ни принцесс, ни островов, да и Бог себя ничем не обнаруживал, юный принц с отцом соглашался.
Но вот как-то раз принц сбегал из дворца. И очутился в соседнем государстве. А там – что за диво!
– острова виднелись с любого лукоморья, и на островах этих обитали чудные и поразительные созданья, которых он и про себя-то назвать побоялся. Пока он искал лодку, на берегу ему встретился человек в парадном, чин чинарем, костюме.
– Неужто эти острова взаправдашние? – спросил у него юный принц.
– Конечно, взаправдашние, – ответил человек в парадном костюме.
– А кто те чудные и поразительные созданья?
– Истинные и безобманные принцессы, все поголовно.
– Так, получается, и Бог есть! – воскликнул принц.
– Я и есть Бог, – с поклоном ответствовал человек в парадном, чин чинарем, костюме.
Юный принц со всех ног помчался домой.
– Ага, вернулся, – сказал отец его, король.
– Я повидал острова, я повидал принцесс, я повидал Бога, – гордо заявил ему принц.
Король и бровью не шевельнул.
– Не бывает взаправдашних островов и взаправдашних принцесс, и Бога взаправдашнего не бывает.
– Но я же их видел своими глазами!
– Ну, скажи, как Бог был одет?
– Он был в парадном, чин чинарем, костюме.
– А рукава у пиджака закатаны?
Припомнил принц, что закатаны. Король улыбнулся:
– Это одеянье кудесника. Тебя провели.
И принц немедля устремился в соседнее государство, на тот самый берег, к тому самому человеку в парадном, чин чинарем, костюме.
– Отец мой, король, объяснил мне, кто ты таков,
– с негодованием сказал ему принц. – Сперва ты провел меня, а сейчас не проведешь. Теперь-то я знаю, что и острова, и принцессы невзаправдашние – ты ведь кудесник.
Человек на берегу усмехнулся:
– Не я тебя провел, мальчик мой. В королевстве отца твоего полным-полно и островов, и принцесс. Но отец твой наслал на тебя чары, и ты всего этого в упор не замечаешь.
Призадумался принц и побрел себе восвояси. Пришел к отцу, посмотрел тому прямо в глаза:
– Ты что, папа, действительно не взаправдашний король, а всего лишь навсего кудесник?
Улыбнулся король и закатал рукава:
– Да, сынок, я всего лишь навсего кудесник.
– Выходит, тот, на берегу, – Бог.
– Тот, на берегу, – тоже кудесник.
– Но я хочу понять, что есть взаправду, что останется, когда рассеются чары.
– Когда рассеются чары, ничего не останется, – ответил король.
Пригорюнился принц.
– Убью себя, – сказал он.
Король чародейством призвал во дворец смерть. Встала смерть на пороге, поманила принца. Задрожал принц. Вспомнил острова, прекрасные, но невзаправдашние, вспомнил принцесс, невзаправдашних, но прекрасных.
– Ладно уж, – сказал, – вытерплю как-нибудь.
– Знай же, сын мой, – сказал ему король, – что и ты теперь вот-вот станешь кудесником.